цели, уйдя куда-то в тайгу, за Ангару.
Вертолёты закружились в своём смертельном танце, обстреливая друг друга. Маневрируя, стараясь зайти в хвост противнику, они удалялись от реки на север. Внезапно серо-зелёный вертолёт, воспользовавшись тем, что «Ворон» находился носом к Ангаре, ринулся вперёд и вбок, обходя его. Преследовать его Октябрёв не стал, горючего осталось только на посадку. Он перелетел реку, выбрал место подальше от реки и приземлился. Вскоре к нему прибежали стрелки — улыбчивые тувинцы.
— Что у вас? Что? Вы живые, целые? — спрашивали они. — Спасибо, что отогнали этого чёрта. А корабли мы сейчас возьмём, четыре уже у нас, танкер только сожгли, а последний, который с грузом, если не сдастся, тоже спалим.
Октябрёв сел на землю около «Ворона» и глубоко вздохнув, резко выдохнул. Похоже, что на сегодня его война закончилась. Он окрикнул борттехника Пашу.
— А что, еда есть у нас какая-нибудь? Давайте почуфаним.
Правый пилот неуверенно шагая — ноги за шесть часов отсидел — несколько раз согнулся и разогнулся.
— Я не против, — он со стоном распрямился. — Насыщенный нынче денёк. Интересно, как наши там? Справились с теми?
— Непонятно, — Октябрёв встал и тоже начал вращать туловищем, разминаясь. — Могли бы и за нами сюда. Хотя, может быть, у них горючка кончилась.
О том, что их вертолёт остался в конвое единственным, экипаж «Ворона» ещё не знал.
Планы, возражения
В Красноярске через два дня после боёв собрались союзники, обсудить ситуацию и решить, что делать дальше. Совещались в пятиэтажном старинном доме в центре города. Его окна выходили на просторную площадь, где спиной к ним стоял мужик, смотревший вперёд, куда-то на правый берег Енисея, и крепко сжимавший в гранитной руке отворот каменной шинели. Проходивший мимо него нынче утром Меньшиков остановился и прочёл надпись на постаменте «Ленину». Он задумался. Начальник штаба знал, что раньше был обычай ставить памятники этому мужику, но этот отличался тем, что у него кепка оказалась на голове, а не зажата в руке.
— Постеснялись лысину показать у него, — догадался Меньшиков. — Но почему «Ленину», а не «Ленин»?
Поразмыслив, он решил, что это брат-близнец того, лысого. Одного звали Ленин, а второго Ленину. Отойдя немного, начальник штаба присмотрелся и утвердился в своей догадке. Точно, близнецы. Этот как-то покрепче, поздоровее выглядел, чем виденные им раньше. Ниже имени торчали буквы «красноярцы» и число 1970. Меньшиков понял, что здесь указано, сколько местных жителей строили этот памятник. Разрешив все загадки, он пошагал к пятиэтажке.
На совещании Набоков, сидевший с забинтованной рукой (зацепило пулей), предлагал усилить оборону на юге.
— Мы уже создали довольно мощный защитный кулак, — он морщился, когда забывая о ране, резко двигал рукой. — Огневые узлы на гидроэлектростанциях Енисея, в Слюдянке, в Усть-Баргузине. Дороги, ведущие с юга на север, перекрыты как постоянными блокпостами, так и передвижными дозорами. Кроме того, воздушные шары. С них просматривается огромная площадь. У противника нет возможности напасть на нас. По горам он не пойдёт, авиации у него нет, лошадей тоже. Предлагаю укрепиться как следует и ждать весны.
— Зачем ждать?! — поднялся Михаил Голда. — Идём на юг двумя путями, из Тувы и от Слюдянки. И громим их, викингов этих, ещё до весны.
Мёнге-Далай вздохнул и печально посмотрел на него.
— Миша, я сто парней потерял в бою на реке, — сказал он. — Это очень много. Хотя добыча большая, но если бы вертолёт не прилетел, ещё больше бы народу погибло. Я согласен с Русланом. До весны собраться с силами, опыта набраться, а пока караулить все дорожки, чтоб к нам не пробрались. Комендант, — нойон обратился к Набокову. — А если попробовать прорваться к вашим на запад? Или лисички эти не пустят?
Двое хакасов из Абакана, сидевшие молча и слушавшие разговоры, переглянулись. Им была хороша известна дикая ярость и изворотливость соседей-мутантов. Они знали, что лучше их не трогать. Сейчас лисички рыскали по тайге, ища способ преодолеть электрозаграждения. Звери искали своих пленников, захваченных походниками. Рыжие совы, хотя и опасались метких выстрелов пограничных дозоров, тем не менее, то и дело кружили возле посёлков. Весной-летом безоружные мутанты умудрились на два месяца задержать мощный, отлично вооружённый конвой поездов с обученными, смелыми воинами. А сейчас, после всех событий, проход через их территорию был чрезвычайно опасен и не факт, что он удастся.
Набоков тяжело вздохнул. Он предполагал, что жигиты Батырбая уже наверняка сообщили в Казань, что дорога на восток перекрыта в Кузбассе. Помощи он не ждал, не хватало сил у Евразии для этого. Сейчас рассчитывать можно было только на себя и союзников. Те, увидев силу и опасность чёрных викингов, уже сплотились вокруг конвоя. Но дисциплины им не хватало, ой, как не хватало.
— Нет, уважаемый Мёнге-Далай, — он взглянул на нойона. — Нам там не пройти. И единственный вертолёт не надо посылать. Подмоги нам не пришлют, а «Ворона» можем потерять. Ладно, хоть экипажи с других вертушек частично уцелели. В общем так. Надо понимать, что мы здесь одни. Есть ещё отряд нашего Гилёва, но где он, что с ним, неизвестно. Не надо забывать, что могут по Енисею, с севера подойти ещё суда. Пленных-то взять не удалось на кораблях. Мы не знаем, будут ещё караваны у викингов в этом году или нет.
Куривший сейчас у окна Меньшиков вчера доложил Набокову, что боезапасов на ведение наступательных действий крайне мало. Особенно не хватает тяжёлого вооружения. Из разбитых «Мортиры» и «Урала» ничего целого извлечь не удалось. Оставалось ждать весны, восстанавливая при этом найденные в сибирских арсеналах самоходки и танки. И надо было ещё научить на них воевать! В избытке были только миномёты и безоткатные орудия и заряды к ним, захваченные как в Усть-Баргузине, так и на судах возле Стрелки.
— По сообщению разведки, от пленных, взятых в Слюдянке, стало известно, что викингов возле Хубсугула немного, около тысячи, — комендант снова морщился, дёрнуло руку. — Основные их силы ушли весной на Тибет. И должны вернуться через год. Думаю, что их уже известили о том, что тут
